Джина и Нури: история великой любви
Мир знает много великих историй о любви. К сожалению, о той, что началась в Италии во время Второй мировой войны, известно немногим…
Мир знает много великих историй о любви. К сожалению, о той, что началась в Италии во время Второй мировой войны, известно немногим...
...В селении Балаханы в доме Али киши царило веселье: его сын Нури вернулся с войны живым и невредимым. Не радовался один Нури, жаждавший покинуть отчий дом. Наконец однажды вечером по секрету сообщил сестре, что уезжает. Куда - не сказал. Та, перепугавшись, никому об этом разговоре не сообщила.
Его задержали на румынской границе. На первом же допросе он открыто заявил, что следовал в Италию. Допрос 23-летнего парня длился каких-нибудь 30 минут, и "тройка" НКВД постановила: расстрелять. Нури Алиева этапировали в специальный концлагерь, где он сумел убедить администрацию, что он не предатель, что коммунист, сражался против фашистов, был партизаном. Но на один простой и естественный вопрос: "Почему хотел добраться до Италии?", отвечать отказывался. В итоге смертный приговор Нури заменили 25 годами заключения и направили в Воркуту - место, откуда мало кто возвращался.
Что же заставило парня, которому повезло вернуться живым с одной из самых кровопролитных войн, покинуть родной кров и пойти на безрассудный в условиях того сурового времени шаг? Ведь он мог бы зажить мирной жизнью, обзавестись семьей, и ему как ветерану Великой Отечественной везде были обеспечены почет и уважение.
А Нури вспоминал военные годы, когда множество советских солдат, сумевших бежать из фашистских концлагерей, сконцентрировались на севере Италии в партизанских отрядах. Однажды многочисленная группа советских солдат, среди которых были азербайджанцы, достигла окрестностей Болоньи, где действовала партизанская бригада "Болеро". В этой бригаде, где и прежде воевали азербайджанцы, прибывших встретили с радостью.
Немного передохнув, бойцы из этой группы провели первую операцию, уничтожив продовольственную фашистскую автоколонну. Операция прошла без потерь. Затем последовало еще несколько успешных операций. Азербайджанцы снискали в "Болеро" известность, слава о них распространилась далеко вокруг.
В это время правившие в Италии республиканцы-фашисты и командование гитлеровских частей СС разрабатывало план операции по уничтожению действовавших в этом регионе партизанских отрядов. Небольшая группа, в которой был и Нури, попала в засаду в местечке Навиле. В неравном бою Нури был ранен и взят в плен. Потянулись мучительные дни в лагере. Однажды на одном из допросов Нури была устроена очная ставка с 20-летней девушкой. Она тоже была из партизан и так же, как и Нури, подвергалась пыткам и издевательствам. После следующей очной ставки обоих жестоко избили и, как ни странно, бросили в одну камеру.
Высокая, голубоглазая Джина была дочерью местного священника Негрини, но, тем не менее, подобно большинству бойцов бригады, разделяла коммунистические взгляды. Поэтому она испытывала особую симпатию к СССР и соответственно к партизанам из этой страны.
Нури и Джина провели в камере неделю. Счастливая случайность позволила им вместе бежать из плена: случилось так, что именно в тот момент, когда их вели на очередной допрос, тюрьма была атакована партизанами. Атака была отбита, но в суматохе молодые люди сумели скрыться.
Дальше был госпиталь "Вилла Артуа", где измученные побоями и блужданиями по лесам и горам молодые люди пришли в себя. Подлечившись, они при помощи местных жителей вернулись в свой в партизанский отряд.
После победы Нури предвкушал долгожданное возвращение на родину. Впрочем, и Джине хотелось отправиться вместе с Нури в СССР - страну, о которой она столько слышала. Позже Джина напишет: "СССР был страной моих сновидений. Я пошла даже на то, чтобы пренебречь своей семьей, чтобы жить в этой стране. Я строила грезы, воображая, как мне будут завидовать многие родственники, подруги за то, что я буду жить в СССР".
Но отец Джины решительно отказался благословить союз дочери с "красным" и требовал от нее держаться подальше от советского "атеиста". Джина же не хотела нечего слышать, но, чтобы не порвать отношения с родителями, отправилась с Нури в Милан, где молодые обратились к православному священнику польского происхождения с просьбой сочетать их законным браком. Тот охотно согласился.
"Он радовался больше, чем мы, - писала Джина. - Мы сказали святому отцу правду - что мой отец-католик против моего брака с мусульманином. Священник предложил вначале крестить Нури. Тот не соглашался, но я сумела убедить его, что это мелочь и всего лишь формальность. Потом он, с хитрецой улыбнувшись, согласился".
Так Нури был крещен и получил имя Александр, после чего 12 апреля 1946 г. произошло венчание. Джина показала отцу свидетельство о браке, и тот дал добро на ее союз с Нури и даже отвел молодым отдельную комнату. Но он так никогда и не узнал, что Нури, несмотря на крещение, в этой комнате исправно совершал намаз и возносил благодарность Аллаху за то, что уцелел на этой войне.
Молодожены не хотели задерживаться в Болонье, и в первую очередь Джина, которая каждый день расспрашивала Нури об СССР, о Баку, торопясь побыстрее оказаться в стране своих грез. Наконец их документы были готовы и представлены в советское консульство в Милане. Но молодую чету ждало жестокое разочарование: им заявили, что зарегистрировать их документы о церковном браке и отправить супругов в СССР невозможно. К тому же других представленных документов недостаточно. Тогда Джина обратилась в итальянскую компартию, собрала документы о том, что они с Нури сражались в составе партизанской бригады "Болеро", вместе были захвачены в плен и подвергались пыткам.
Эти документы были предъявлены в советское консульство, где молодым заявили, что они, подобно сотням советских солдат, оказавшихся в Северной Италии, должны отправиться в австрийский лагерь Сан Валентино ди Линц, и только оттуда смогут попасть в СССР. Молодожены не знали, что консул лжет, а на самом деле им уготованы адовы муки - этот один из крупнейших в Европе лагерей ничем не отличался от фашистских концлагерей...
Джина и Нури оказались разделены и были направлены соответственно в женский и мужской бараки. При этом все документы остались у Джины. Она рассчитывала, что оба отделаются несложной процедурой и не задержатся в этом лагере - как-никак они оба коммунисты. Но шли дни, а неопределенность сохранялась, и вдобавок молодые люди были лишены возможности видеться. Наконец Джина не выдержала и обратилась к комиссару лагеря по фамилии Бажеров, ответ которого был ошеломляющим: "Еще неизвестно, кто вы такие, может, на фашистов работали".
Джина заявила, что оба они коммунисты, сражались в партизанском отряде, и отдала комиссару все документы. А в это самое время в другом бараке Нури подвергался нечеловеческим пыткам: от него требовали подписать признание в сотрудничестве с фашистами в плену. Нури в ответ кричал, что у его жены в соседнем бараке есть все документы, что он коммунист и воевал в партизанском отряде...
На восьмой день пребывания в концлагере Джину вызвали в политический отдел, где тот же Бажеров заявил ей, что Нури - предатель родины и будет сослан в Сибирь. Поэтому ей надлежит вернуться в отчий дом - к СССР она не имеет никакого отношения. Джина потребовала у комиссара еще раз посмотреть документы, на что он равнодушно бросил: "Эти документы не имеют никакого значения, я их порвал". Она не поверила своим ушам. Как же так, ведь от этих документов зависит их судьба!
В три часа ночи один из охранников разбудил Джину и сказал, что если она отдаст свои золотые украшения, то сможет минуту поговорить с партизаном Александром. Джина без колебаний отдала кольцо и цепочку, и ее отвели в маленькую пристройку у барака, где ее в сопровождении нескольких конвойных ждал Нури. Она бросилась было к нему, но охранник удержал ее: "Нельзя, говори отсюда".
Джина отдала ему оставшиеся серьги, но даже после этого ей не позволили приблизиться к мужу. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза, проливая слезы. "Я вернусь! - крикнул ей Нури.
На следующее утро Джину насильно посадили в поезд и отправили в Больцано, а оттуда в Бергамо. Там летом она получила короткую телеграмму: "Жди в Тревизио". Телеграмма была от Нури: перед тем как отправиться к итальянской границе, он приехал в Баку и с центрального почтамта отправил любимой телеграмму. И она дошла!
У Джины сердце готово было выпрыгнуть из груди, и она неделю ждала Нури в порту. Откуда ей было знать, что его задержали на границе?
В течение долгих лет Джина не оставляла надежды разыскать супруга, отправила сотни телеграмм в советское посольство, в Москву. И каждый раз получала такой ответ: "СССР огромная страна, а человек мал, как мы его найдем?".
В книге Джины "Черное солнце", посвященной Нури, есть такие строки: "Если СССР убил его в Сибири, то совершил тяжкое преступление. Потому что Нури не был преступником. Я все же не теряю надежды. Знаю, что какой бы жестокий режим ни был, хорошего человека Бог бережет. Верю, что он жив".
В этом Джина не ошиблась: Нури был жив. В концлагере в Линце ему ничего не смогли навесить и отправили в СССР. Некоторое время он провел в одном из лагерей в Украине, где после фильтрации был демобилизован и вернулся в Баку.
Потом было уже упомянутое задержание на границе, Воркута, где он провел 11 лет. За все эти годы он чудом сохранил фотографии, оставшиеся от его недолгого брака. Кроме них, у него не осталось ничего... Именно они согревали его в страшные воркутинские холода.
Джине было уже 70 лет, когда она пришла в телекомпанию RAI. В вечерней программе новостей ей отвели совсем мало времени. Она лишь успела сказать: "Я, Джина Негрини, уже больше 50 лет разыскиваю партизана из Азербайджана по имени Нури Алиев. Он родился в Баку 6 января 1923 года. Хочу знать, что с ним стало. Я годами жду его. Пожалуйста, очень прошу, если эту передачу смотрит кто-то из советских людей, напишите мне о Нури. Если кто-то знает его, пусть сообщит. Жив ли, мертв ли, пусть даст знать. Я должна знать, что с ним случилось. Я имею на это право. Умоляю. Моя жизнь кончается, жить осталось немного".
Здесь Джина заплакала и ее вывели из студии. В тот вечер миллионы итальянцев узнали о трагической истории любви. В телекомпанию хлынули тысячи писем. Компания командировала в Азербайджан двух сотрудников, которые неделю провели в Баку, но так и не сумели раздобыть сведений о судьбе Нури Алиева. Джина писала даже на передачу "Жди меня", выпуск с сюжетом о великой любви вышел в 2013 г.
Джина так и не дождалась Нури... После амнистии в 1956 г. он поселился в Костроме, женился, но все время вспоминал о Джине. Его жена и дочь, Татьяна Данильченко, все знали. "Отец верил, что она жива, верил, что Джина ждет его все эти 70 лет. Это была фантастическая любовь. Такого даже в фильмах не бывает - рассказала Татьяна. Татьяне удалось встретиться с Джиной уже после смерти отца, случившейся в 2005 г.
Спустя всего месяц Джина умерла. Итальянские газеты вынесли эту кончину на маншеты, первые полосы пестрели фотографиями. Итальянцы оплакивали не только Джину - они оплакивали, возможно, самую драматичную историю любви XX века.
Хоронила Джину ее дочь, Флавия Валентини. И вот что любопытно... И Татьяна Данильченко, и Флавия Валентини - не родные дети разлученных супругов, они обе взяты из детдома. Мистика?
По материалам российской, азербайджанской и итальянской печати.