Читая сладостный роман, пьешь упоительный обман

Ни для кого не секрет, что литература нынче делиться (кроме деления по жанрам, возрастным категориям и т.д.) еще и на мужскую и женскую. Мужская – это понятно: детективы, боевики, триллеры, литература философская и «серьезная», историческая, политическая и… список можно продолжать и продолжать. Женщины же сегодня читают исключительно любовные романы.

Ни для кого не секрет, что литература нынче делиться (кроме деления по жанрам, возрастным категориям и т.д.) еще и на мужскую и женскую. Мужская - это понятно: детективы, боевики, триллеры, литература философская и "серьезная", историческая, политическая и... список можно продолжать и продолжать. Женщины же сегодня читают исключительно любовные романы.

Так, по крайней мере, считает большинство мужчин, и мы не будем с ними спорить, ибо незачем, да и не переспоришь их, упертых, ни за какие коврижки. Но их мнение, в общем-то, можно понять, ведь еще Пушкин в своей "энциклопедии русской жизни" - в романе "Евгений Онегин" - писал:

...с каким она вниманьем

Читает сладостный роман,

С каким живым очарованьем/

Пьет обольстительный обман.

Вот они, мужчины, и продолжают думать, как классик. А что же на самом деле читали женщины, когда на наших прилавках не было такого изобилия этого "легкого" жанра? А это очень интересная история...

Надо сказать, что со времен Александра Сергеевича на самом деле мало что изменилось: женщины продолжают читать романы и упиваться их обольстительным обманом. Разве что с течением времени роман утратил то сентиментальное значение, какое имел в те давние времена.

И хотя в романе ХХ века, как правило, присутствовала любовная история, она постепенно уступала первое место описанию войн, революций, а также социальных, производственных, бытовых, психологических проблем. А вот собственно любовный роман - как жанр литературы - появился, как это ни странно, совсем недавно. По крайней мере, на русскоязычном пространстве. А что же было до этого?

А были детективы, фантастика, даже фэнтези и иронический детектив, но еще лет пятнадцать назад не было ни такого понятия - "любовный роман", ни даже намека на него. Только после пресловутой перестройки, перестроившей, точнее, переломавшей все устои и правила, стали появляться и новые жанры. Случилось это тогда, когда издательства перешли на коммерческую основу, а особо доверенные и специально обученные лица перестали решать, что нужно народу, а что - нет. Вот тогда на прилавках книжных магазинов и появилось огромное количество переводных произведений разных жанров, в том числе и любовного романа.

Многие читатели старшего поколения, заставшие перестройку в молодые годы, помнят, с каким порой недоумением они смотрели на эти яркие обложки (чаще мягкие) с нарисованными влюбленными парочками, совершенно не подозревая, что за ними, такими яркими, скрывается. Многие признавались, что им было страшновато даже взять в руки эти "шедевры" дизайнерского искусства, и... где-то неловко.

У каждой читательницы есть своя история о том, как она впервые познакомилась с этим современным жанром - любовным романом. У меня первое знакомство состоялось случайно: отправляясь в двухдневное путешествие на поезде, я лишь на вокзале осознала, что забыла дома книгу. Зашла в привокзальный книжный киоск и начала тоскливо обводить глазами полки, в надежде найти что-нибудь почитать, и желательно не самое пустое и примитивное. Но вокруг лежали детективы, псевдоэзотерическая литература, сборники "народных" рецептов и прочее в таком же духе. И тут на глаза мне и попался стеллаж, к которому чуть криво была приклеена полоска бумаги со словами: "любовные романы". Я скривилась, но, перебрав несколько книг, выбрала одну с самой скромной обложкой и протянула ее продавщице, на удивление интеллигентно выглядевшей. "Хм, любовный роман", - пробормотала пожилая дама, почему-то стараясь не встречаться со мной взглядом. Она суетливо пересчитала деньги и брезгливо отодвинула книгу на край стола. Я почувствовала себя крайне неуютно и была рада поскорее уйти.

Ощущая себя чуть ли не преступницей, в купе я открыла книгу (к счастью, это была Джудит Макнот - если бы мне попался какой-нибудь другой автор, еще неизвестно, как сложилось бы мое знакомство с этим жанром) - и именно тогда передо мной открылся новый мир - мир современного любовного романа.

Потом, начав, так сказать, "изучение вопроса", я с удивлением обнаружила, что произведения Шарлотты Бронте, Джейн Остин, которые в моем сознании существовали исключительно как классические романы, - тоже попали у современных книгоиздателей в разряд "любовных". И не только они: и Маргарет Митчелл, и Мэри Стюарт, и Колин Маккалоу - словом, все то, что написано женщинами, и где упоминается любовь - все до кучи.

Впрочем, так оно и проще: хочешь почитать "про любовь" - получай. А чтобы не мучиться, все предусмотрено: отдельно стоящие стеллажи и яркие обложки не оставляют сомнений, о чем идет речь в произведении. Да и названия сих творений, в большинстве случаев, очень ярко "говорящие": "Обретенная любовь", "Потерянная любовь", "Любовь и смерть", "Любовь и бездна", "Лабиринт любви", "Путь любви", "Любовная паутина", "Любовная лихорадка"... Очень удобно. Не перепутаешь.

Историки литературы не дадут соврать: еще недавно таких романов не было. Их не писали, да и не переводили. Однако тяга к романтическим историям "про любовь" у большинства женщин была всегда, гораздо раньше наступившего нынешнего книжного изобилия на "любовную" тему. И чего стесняться этой тяги? Ведь еще лет 25 назад, когда вокруг были сплошные библиотеки, а не книжные киоски, мужчины брали там книги "про шпионов" и "про войну" и не стеснялись этого. А женщины просили: что-нибудь "про любовь".

Но советские времена не баловали женщин такой литературой. "Любовь" в романах нужно было тщательно выискивать между сражений, между производственных коллизий о недопоставках бетона или просчетов в строительстве мостов, между покорением космоса или между тщательно прописанных обсуждений насущных проблем на партийных собраниях. Если брать "серьезную" литературу советского периода (так называемый соцреализм), то писать "про любовь" было просто невозможно: это считалось "мелкотемьем", буржуазностью и несерьезностью. Иногда и каралось. Вот писатели и "прятали" любовь между тоннами бетона и километрами путей в космос.

Русских романисток (имеется в виду не писателей-женщин, а именно романисток, пишущих "про любовь") не было вообще. Причем не только в советское время. Их не было и в позапрошлом веке. Когда к власти пришли большевики, стали изредка появляться писатели-женщины (не люблю слово "писательница"), но их произведения никак нельзя было отнести к любовному жанру (Вера Панова, Лидия Сейфуллина).

Только в 70-е и 80-е годы прошлого века стали публиковаться произведения женщин-писателей, пишущих на "женские" темы, например, Виктории Токаревой, Галины Щербаковой и Дины Рубиной. Хотя и их творчество было гораздо более многогранным, нежели узко женская любовная тематика. Так что этих произведений было явно недостаточно.

Поэтому продолжали читать романы о женщинах - передовиках социалистического труда: колхозницах, работницах фабрик и заводов, где любовь с колоритным представителем местной партийной организации (ударником стройки, ведущим трактористом - нужно подчеркнуть) происходила на фоне поднятия целины (возведения очередной "стройки века", школьного воспитания подрастающего поколения - нужное опять же подчеркнуть). Можно было прочитать и такое: "...встретившись с ней в клубе, лицом в лицо, он почуял, как захолонуло у него в груди. <...> Уж если по-серьезному разобраться, так что он ей за пара? Она - пропагандист, видное лицо в районе, будущий секретарь комсомола. А он - в лучшем случае - учитель в глухомани" (цитата из "шедевра" Б.Можаева). Может быть, и не очень романтично, но на безрыбье, как говориться... Для кого-то когда-то и Павел Корчагин был своеобразным советским секс-символом. Типа вот вам, бабоньки, читайте и мечтайте.

Может быть, стоило обраться к русской классической литературе? Но она, эта самая русская классическая "лит-ра", "пройденная" в школе, скорее отпугивала, нежели привлекала любительниц книг "про любовь". Впрочем, как и многих других. К сожалению... Ведь русские классики создали великолепные произведения о любви: "...оба так исступленно задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой" (цитата из Ивана Бунина).

"Запад нам поможет", - говорил небезызвестный Остап Бендер. И Запад "помогал". Именно зарубежной литературой зачитывались поклонницы романтического чтения. Начиная от классики (Ж.Санд, Д.Голсуорси, Д.Лондон, Ги де Мопассан) - и заканчивая "авантюрными" произведениями (коих просто никогда не было в русской литературе) - Александра Дюма, Вальтера Скотта, Генриха Сенкевича, Майн Рида, Фенимора Купера и т.д., где непременно присутствовала история любви красивых, отважных и благородных героев.

"Женские" переводные романы появились у нас относительно недавно. Классики жанра Маргарет Митчелл ("Унесенные ветром") и Колин Маккалоу ("Поющие в терновнике"), например, впервые были изданы в России лишь в начале 80-х годов, хотя весь мир зачитывался этими романами уже несколько десятилетий (как и засматривался фильмами, которые в Россию попали с еще большим опозданием, чем книги, по которым были сняты).

Джейн Остин повезло больше - она была переведена на русский язык в конце 60-х годов. Однако "повезло" - громко сказано: она вышла в редкой, издававшейся весьма небольшим тиражом, серии "Литературные памятники" Академии наук СССР. Из-за своего тиража серия была практически недоступной "рядовому" читателю.

Огромной популярностью у мечтательных женщин лет двадцать-тридцать назад стал пользоваться роман турецкого писателя Решада Гюнтекина "Птичка певчая". Это был буквально прорыв "не-любвного" литературного фронта. Забавно, что сейчас роман, естественно, отнесли к "дамской литературе", несмотря на то, что автор - мужчина.

Совершеннейшее потрясение в рядах любителей романов "про любовь" вызвал в свое время перевод двух книг Анн и Серж Голон: "Анжелика" и "Анжелика в Новом Свете". Остальные романы о похождениях красавицы-маркизы не издавали, видимо, по каким-то цензурным соображениям. Да не "видимо", а совершенно точно - ведь и эти два романа особо ревностные цензоры назвали "порнографическими". А когда в советском прокате появились фильмы "про Анжелику", то кинотеатры были в прямом смысле слова переполнены зрителями (и не только женщинами, кстати). Эротические сцены в романах Голон - весьма скромные, кстати, по нынешним временам - привлекали многих, хотя никто в этом и не признавался. Так что в то время "Анжелика" рассматривалась (точнее, декларировалась) скорее как исторически-приключенческая литература, наряду с другими авантюрными романами, нежели "любовный роман".

До "исторического материализма" и "социалистического реализма" раздольем для мечтательных натур был XIX век, когда литература "выдавала на-гора" огромное количество произведений на все вкусы. В том числе и "про любовь". Помните вышеупомянутые сентиментальные романы, коими зачитывалась героиня Пушкина? Это, как правило, тоже были переводные западные произведения. То, что печаталось в России на любовную тему, литературой называться никак не могло. Это были дешевые сладко-сиропные вещицы (чаще рассказики), место которым было только в женских (дамских) журналах, которые буквально в изобилии издавались в течение всего XIX века (и в начале ХХ-го). Но опять же на безрыбье... Появлялись, конечно, женщины-писатели типа Авдотьи Панаевой (именно с ней в соавторстве Николай Некрасов написал скучнейший роман "Мертвое озеро"), но погоды они не делали.

Чуть раньше женщины увлекались чтением "готических" романов (смесь того, что сейчас называется "фэнтези" и любовного романа), да произведениями сентиментального и романтического жанра. Надо сказать, необычайно многословных и нудных на современный вкус - с пространными сентенциями и унылыми героями.

"Она влюблялася в обманы И Ричардсона, и Руссо, - писал Пушкин в "Евгении Онегине". - ...Любовник Юлии Вольмар, Малек-Адель и де Линар, И Вертер, мученик мятежный, И бесподобный Грандисон, Который нам наводит сон..." Если уж он современников Пушкина в сон клонил, то представьте, в какую летаргию это чтиво может погрузить современного читателя!

Да и толстенный роман в письмах "Новая Элоиза" Жан-Жака Руссо, чью героиню Юлию упомянул Александр Сергеевич, тоже не самое увлекательное произведение - опять же на наш современный взгляд. Я когда-то честно попыталась его одолеть, "продралась" сквозь первые страниц десять-пятнадцать и на том навсегда распрощалась с желанием ознакомиться с этим произведением. Хотя желание было очень сильным, ведь в свое время женщины упивались "Новой Элоизой" и подобными романами и проливали над ними слезы. Еще бы их не проливать! Как можно удержаться от ахов и вздохов, прочитав, например, такие строки: "Я был окружен созданиями привлекательными, но заслуживающими презрения, и ни одно из них не затронуло моей души. Мне предлагали наслаждения, а я искал добродетелей, и потому лишь, что я был нежным и чувствительным, я стал считать себя непостоянным" (цитата из романа Шодерло де Лакло "Опасные связи", культового произведения своего времени).

А что же было еще раньше, например, в эпоху Возрождения? В тот период "любовных" романов практически не было, однако Сервантесу и Рабле предпочитались более романтические истории в драматургии. Например, Лопе до Вега или Шекспир: "Меня перенесла сюда любовь, Ее не останавливают стены..."

Зато западноевропейское Средневековье отмечено расцветом знаменитых рыцарских романов о подвигах героев во имя любви к Прекрасной Даме, пришедших на смену героическому эпосу, а также поэзии странствующих поэтов-певцов - трубадуров, вагантов, миннезингеров, создавших новый поэтический жанр - "куртуазную" любовную лирику. Это был целый пласт любовно-романтической литературы, правда, в основном, поэтической.

Не стоит также забывать и о существовании "вечной" книги - Библии. Среди массы текстов, входящих в Пятикнижие, существовала восхитительно-романтическая "Песнь Песней Соломоновых": "Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина". (Кстати, по мотивам этой библейской истории А.Куприн написал невероятно красивую повесть "Суламифь". И хоть лет ей уже немало, прочитать стоит - даже в наше время.)

Античная литература тоже знаменита множеством любовных историй что в мифологии, что в драматургии и поэзии. Даже в гомеровской "Илиаде", продираясь сквозь хитросплетения сражений в троянской войне, можно было найти признания в любви: "Пламя такое в груди у меня никогда не горело; <...> Ныне пылаю тобою, желания сладкого полный". Так что было о чем грезить за прялкой что Пенелопе, что всем остальным древним гречанкам. Занятием, кстати - в отличие от чтения - боле достойным и приличествующим женщине с точки зрения общества. Так, по крайней мере, считалось...

Считалось так и позже. "Чтение книг, за исключением молитвенника и пособия по домоводству, может вызвать помрачение рассудка у женщин. Все эти пьесы, романы, новеллы и любовные поэмы способны обучить только плетению интриг...", - так излагал существующее в XVIII веке мнение общества писатель и просветитель Джонатан Свифт, автор сатирической тетралогии "Путешествие Гулливера". Свифт был, кстати, одним из многих, кто считал, что женщины должны учиться грамоте только для чтения молитвенников.

Но времена Свифта прошли, и сейчас, к счастью, женщин уже не осуждают за чтение романов. Если... если это не любовные романы. Общество и по сей день сурово относится к романтической литературе. Как иронично писала в свое время Джейн Остин, у которой героиня "Нортенгерского аббатства" читала роман: "Да, да, роман, ибо я вовсе не собираюсь следовать неблагородному и неразумному обычаю, распространенному среди пишущих в этом жанре, - презрительно осуждать сочинения, ими же приумножаемые, - присоединяясь к злейшим врагам и хулителям этих сочинений и не разрешая их читать собственной героине, которая, случайно раскрыв роман, с неизменным отвращением перелистывает его бездарные страницы".

Как все знакомо, не правда ли? Прошло уже два столетия, а ничего не изменилось - несчастных женщин продолжают осуждать за то, что они читают легкомысленные романы. И ругают сам жанр. Причем, как правило, этот жанр ругают те, кто сами его не читают. Как в старые времена: сам не читал, но знаю, что любовные романы - это хуже, чем плохо, - это неприлично. Признаться в том, что ты их читаешь - значит заслужить от окружающих осуждающие взгляды и сомнение на лицах - будто занимаешься чем-то постыдным и непристойным. Вокруг этого жанра доброхотами от литературы создана почти нестерпимая атмосфера, благодаря чему в обывательском представлении сложилось мнение о любовном романе как о смеси "примитивного сюжета, скудных мыслей, надуманных переживаний, слюней и плохой эротики".

Но Бог с ними, пусть осуждают. Главное - никто не может женщинам запретить читать любовные романы.

Пусть говорят что суррогат, что пошлы и вульгарны.

Но жизнь порою больший фарс, чем все эти романы.

Пусть критики и снобы брезгливо морщат лица,

Но как ее он полюбил на сто восьмой странице!

(Цитата из песни "Любовное чтиво" Т.Шаова.)

Конечно, свою лепту в столь незавидный имидж жанра вносят и издатели - несколько странным решением дизайна обложек книг. Как правило, на них в лучшем случае изображена кукольной внешности девица с затуманенным взглядом, в худшем (и самом распространенном) - гориллоподобный мачо с узким лбом и бугрящимися мышцами, который лапает полуобнаженную, изогнутую в неестественной позе красотку-блондинку. Но затравленные поклонницы любовных романов во избежание укоряющих и пренебрежительных взглядов заворачивают книгу в газету или бумагу, чтобы столь явно не обнаруживать свои порочные пристрастия, и с наслаждением читают, читают и читают...

Кстати, почему-то принято думать, что читательницы любовного романа (мужчины их в руки не берут) - это потерявшие все надежды на личную жизнь дамы бальзаковского возраста (имеются в виду 40 лет и выше, хотя на самом деле бальзаковский возраст - 30 лет) и домохозяйки. И все они, конечно, не отличаются интеллектом. Даже если это и так, то никто не будет спорить, что "домохозяйки" и дамы "бальзаковского возраста" - довольно большой процент населения. Так что это уже не столько исключение, сколько огромная аудитория - дай Бог каждому! Однако опять же никто не будет спорить, что встречаются одинокие женщины, не читающие эти книги, и благополучно устроенные замужние женщины - большие почитательницы любовного романа. Да и с интеллектом у них все в порядке.

Любовные романы читают те, кто безуспешно искали в реальной жизни ту романтику и те чувства, которые столь увлекательно описаны в этих произведениях. В свое время не случайно бешеным успехом пользовались фильмы "Красотка" и "Москва слезам не верит", которые, кстати, смотрели не в меньшем количестве и мужчины. В них женщины видели осуществление своей мечты: всепобеждающую любовь и добрых, бескорыстных, заботливых, а главное - любящих мужчин. Ведь в обычной жизни мужчинам не до любви: они предпочитают более "серьезные" дела - работу, карьеру, друзей, футбол и т.п. Их раздражают все эти женские "сопли и слюни". Не случайно и в литературе (как и в кино) они предпочитают фантастику, "крутые" триллеры, фильмы-катастрофы. А женщинам подавай мелодраму, мыльные оперы и любовные романы, и обязательно со счастливым концом. Ну не хотят они читать о страданиях и изнанке жизни - не хотят. Им хватает собственных проблем и разочарований, чтобы еще упиваться чужими. (В любовных романах переживаний тоже достаточно, но, читая их, все знают - все закончится хорошо.)

Мужское презрение к любовному роману вызвано скорее обыкновенной ревностью, нежели переживанием за качеством, так сказать, продукции. Ведь внимание женщин занято не ими, любимыми, а какими-то мускулистыми красавчиками, сорящими деньгами и страстно объясняющимися в любви своим возлюбленным. Мужчинам это не нравится. Они не могут понять, как можно любить одну женщину, да еще так сильно и преданно. А женщины мечтают именно о такой любви. И поскольку в жизни они редко ее встречают, то обращаются к любовным романам. В том, придуманном женщинами же, мире - есть все. Да, это - женская сказка, женская фантастика - называйте как хотите. Но произведения этого жанра имеют точно такое же право на существование, как любой другой жанр. Кстати, практически все произведения мировой литературы - о любви. О любви счастливой, несчастливой, трагической, ликующей, земной, идеальной. Да, конечно, помимо желания осмыслить и описать это чувство, писатели раздумывали над такими же, как любовь, вечными понятиями жизни и смерти, добра и зла, чести и предательства...

Так что стоит лишь радоваться, что появился этот новый старый жанр в литературе, что книг "про любовь" много и на все вкусы. "Все для мечтательницы нежной...", - писал о романах тот же Пушкин. И как столетия назад, так и сейчас, женщина

...с опасной книгой бродит,

Она в ней ищет и находит

Свой тайный жар, свои мечты,

Плоды сердечной полноты...